5 лет назад я взяла на воспитание девочку с синдромом Дауна – Алиночку (ей было 3 года 8 месяцев, и она ничего не умела: отсутствовали навыки самообслуживания и личной гигиены; коммуникативные навыки не были сформированы; проблемы с сенсорным восприятием и речью были очень серьезные).
Если бы мы с Алиной жили одни на нашей земле, то я бы даже не задумывалась о том, что воспитываю «не такого» ребенка, несмотря на все сопутствующие проблемы. К сожалению, об этом мне напоминали ежедневно недоброжелательными, подозрительными или любопытными взглядами. Люди, может быть, даже не осознавая, в силу отсутствия культуры принятия детей с ограниченными возможностями, ранят родителей повсеместно и постоянно. За мою тридцатилетнюю практику работы с такими детками ни один родитель не сказал, что ему комфортно. Дети тоже не понимают, почему в общественных местах к ним относятся не так, как их родители и близкие люди.
Набравшись негативной энергетики со стороны незнакомых людей, дома родители порой срывают свою злость на собственном ребенке, хотя его вина лишь в том, что он родился и выжил.
Меня мучил вопрос, «что же делать в такой ситуации?», «менять мир или меняться самой?» Мир в одночасье не поменяешь, а меняться самой показалось более доступным.
Начала с общественного транспорта. В первые месяцы (пока мы с двумя пересадками ехали в центр дневного пребывания для детей с психоневрологическими патологиями в Астане) в общественном транспорте я одергивала Алину постоянно: «спрячь язык», «закрой рот», «не облизывай…», «руками не трогай». При таком поведении я обращала внимание пассажиров общественного транспорта на себя и, естественно, на своего ребенка. Мое поведение ничем нельзя оправдать , но выдержка , терпение , мудрость , понимание и профессионализм приходят не сразу. Приняв решение меняться, я разработала свой собственный план желаемого поведения . Мне нужно было вести себя так, чтобы чрезмерное любопытство моего ребенка, ее неусидчивость, постоянно открытый рот и обильное слюноотделение не вызывали недоумения со стороны незнакомых людей. Итак, план был таков: не одергивать ребенка , а предупреждать ее нежелательное поведение. Стараться отвлекать ее на картинки в окне, например: «Посмотри, какой дом, какое дерево, а вон идет девочка…»
Я старалась посадить ее на колени и держать ее ручки в своих руках. Изменения не заставили себя ждать долго. Первое – я стала спокойно реагировать на посторонних людей и при случае старалась объяснить поведение Алины с улыбкой (чаще всего Алина бросалась к незнакомым людям с объятиями и поцелуями, что, конечно же, вызывало недоумение), что она очень добрая девочка и очень любит этот мир и всех, кто в нем живет. Люди с пониманием реагировали на мои слова и старались ответить моему ребенку улыбкой, а кто-то обнимал и ее в ответ. Второе – мой ребенок стал меняться в лучшую сторону, ведь мама перестала ее постоянно одергивать и винить во всех грехах, девочка стала спокойнее, тем более, что многое было ею изучено: она узнала, что кондуктору надо заплатить за билет, что билет нельзя выбрасывать. Третье – нас стали узнавать кондукторы и пассажиры. Нас ждали! Ждали Алинку с ее улыбкой, с ее воздушными поцелуями, с ее «здравствуйте» и «пока» пассажиры всего автобуса! Мир вокруг нас стал меняться, он уже становился не таким жестоким!
Для меня стало совершенно очевидным – людей надо образовывать, показывать им положительные стороны наших детей и не стыдиться их, а с гордостью говорить об их достижениях! Тем более, что это действительно так на самом деле – среди наших деток есть свои художники, танцоры, актеры, хозяйственники, мастера ручного труда и поделок и просто добрые, ласковые и любящие всех не за что-то, а за то, что мы есть.
Так постепенно я постигала мудрость быть мамой «особого» ребенка. Мы вернулись в Алматы, и Алина стала ходить в группу дошкольной инклюзии в Центре «Кенес». Вначале мы тоже встретились с трудностями адаптации в коллективе обычных детей, но и этот этап моя Алиночка прошла достойно. Об этом я расскажу в следующий раз.
|